вторник, 20 сентября 2011
Диспетчера отлягала бешеная муза, как итог - глава фактически за два дня написана.
читать дальше
Глава 8
I ain't happy, I'm feeling glad
I got sunshine in a bag
I'm useless, but not for long
The future is coming on
Gorillas
Скучнее одной пары по неинтересному предмету может быть только две пары подряд по нему же. Пожалуй, никто не мог бы ответить, зачем будущим дизайнерам нужна дисциплина, называемая «концепции современного естествознания». Лекции читал очень древний дед, который ничего не слышал без своего слухового аппарата, а о правильной дикции, кажется, вообще даже не подозревал. Более того, студентов собрали по всему первому курсу и согнали в огромную потоковую аудиторию амфитеатром, что автоматически создавало обратную акустику: то, что говорили шепотом на последних, самых высоких рядах, было прекрасно слышно внизу, зато дребезжащий глас старика-профессора терялся, не долетая даже до первых. Микрофону дед не доверял, считая это изобретение слишком новомодным для своего почтенного предмета.
Зато с удивительной для своего возраста зоркостью он проводил перекличку дважды – в начале занятий и в конце. Каждого, кто поднимал руку, выкрикивая «тут» или «я», он запоминал. Таким образом, отметиться на первой и сбежать со второй пары не представлялось возможным, просить товарища подать голос вместо себя – того дороже. Обнаружив прогул, дедок сразу же мчался в деканат, который охотно устраивал головомойку нерадивым студентам. Тем более, за абсолютное посещение и сдачу доклада полагался автомат, вот и приходилось страдать, но терпеть, сидя на верхних рядах аудитории.
– Я сейчас сдохну, – простонала Оля, падая носом в тетрадь.
Последние пятнадцать минут рыжая неугомонная бестия пыталась все-таки записывать лекцию, но потерпела сокрушительное фиаско. Дед даже в лучшие годы не мог похвастаться широким размахом плеч, что не добавляло ему популярности и со стороны Марины.
– Давайте пожалуемся Калинской? – предложила она. – Пусть заменит нам эту нудятину чем-то более полезным...
– Делать ей больше нечего, – обернулась Надя. Она сидела ниже всех, но скорее просто из принципа. – Нечем заменять. Тем более это приказ сверху.
– Ставить жестокие эксперименты над нашей психикой? – Оля приоткрыла один глаз. – Я не давала согласия!
– Потише, – поморщилась отличница. – Я и так скорее угадываю, чем слышу...
– И зачем тебе этот бред записывать?! – взвилась рыжая, даже не подумав понизить тон.
– Затем, что лекции вы все равно у меня брать будете, – огрызнулась обычно спокойная Надя.
– Хватит, – подала голос Даша. – У меня от вас голова болит.
– Голова у тебя болит, потому что пить надо меньше, – съязвила Марина.
– За собой смотри, – зеленоволосая угрожающе приподнялась. – Пока у тебя кое-что не заболело...
– Ой-ой, как страшно, – насмешливо протянула брюнетка. – Да я дуну – и ты улетишь!
– Один на один ты ничто против меня, – презрительно процедила Дара. – Ты же всего лишь...
– Девочки, заткнитесь, пожалуйста. Вы расстраиваете моего милого друга, – неожиданно прощебетала Вика.
Четыре пары глаз уставились на нее с нескрываемым изумлением. Все настолько привыкли к тому, что она молчит и не высовывается, воспитанная Настей еще в первые недели знакомства, что теперь подруг одновременно посетила мысль о говорящем помидоре.
– Заяц, с тобой все хорошо? – осторожно поинтересовалась Надя.
«Зайцем» звали Вику все, кому не лень, потому что фамилия у нее была Зайка. Даже преподаватели как-то смягчались, обнаружив у себя в списках такую студентку. Оля еще шутила, что ее взяли в университет только для того, чтобы можно было каждый день умиляться.
– Со мной – да. А вот с ним... – поправив осветленные волосы, девушка подвинулась, показывая, что находится между ней и стеной.
На скамье стоял горшок с кактусом.
Кактус был маленький, чахленький, давно уже не зеленый, а какой-то плеснево-серый, да к тому же один его отросток упрямо пытался обвиться вокруг другого, что не добавляло бедному растению здоровья.
– Что это? – Марина на всякий случай отодвинулась.
– Мой друг, – повторила Вика. – Я его спасла из деканата. Они совсем заморили бедное безмолвное существо! – достав маникюрные ножнички, она принялась аккуратно обстригать засохшие колючки.
– Клиника, – Оля снова поприветствовала лбом парту. – Первый спекся, дорогие братья в белых халатах, забирайте клиента...
Не обращая ни на кого внимания, Зайка продолжала обхаживать кактус, о чем-то нежно воркуя. Если бы он умел думать, то уже ощущал бы себя центром вселенной и нахально требовал бы все, чего его колючая душа только могла пожелать, но, к всеобщему счастью, кактусы все-таки никогда не были разумны.
А дед-профессор все рассказывал что-то о корпускулярно-волновом дуализме, не замечая, какие баталии разворачиваются в аудитории. Он вообще был глубоко индифферентен к тому, чем занимались его слушатели, лишь бы присутствовали в количестве.
Глеб сидел чуть в стороне от своих однокурсниц. Рядом с ним устроилась Настя – не слишком далеко, но и не настолько близко, чтобы ее вторжение в личное пространство стало неприятным. Она не касалась его, не прижималась, не улыбалась загадочно, ловя взгляды, однако все окружающие безошибочно определяли, что все не просто так. Среди их группы уже ползал реактивный червячок слуха, что Бейбарсов не выдержал и все-таки предложил встречаться Дёминой.
Как и во всякой уважающей себя сплетне, доля правды в этой сильно перевешивалась приправами намеков и измышлений праздных шатающихся. Бывший некромаг на самом деле ничего никому не предлагал, он всего лишь не стал опровергать то, что само собой сорвалось с языка, тем более что Настя вроде бы была не против. Не сказать, чтобы парень как-то выделял именно эту девушку из числа представительниц своего «гарема», она просто оказалась в нужном месте в нужное время.
Глеб не видел Аббатикову уже неделю – с того момента, как она эксцентрично покинула его, основательно подпортив нервы парочке лопухоидов. И, к своему вящему удивлению, постоянно рисовал ее. Мысли вновь и вновь возвращались к ней, Бейбарсов даже начал беспокоиться, не натворит ли некромагиня непоправимого. К тому же, он тогда так и не выслушал, какую информацию она обнаружила – и это могло закончиться чем-то очень печальным.
«Попробовать найти? – спрашивал сам у себя Глеб, выводя в тетради силуэт неопределенного головного убора. – Ведь стоит позвать – услышит, не может не услышать, связь-то осталась...»
Но, с другой стороны, он все еще не мог ей простить, что она видела его слабость. Разумом понимая, что она не виновата и только хотела как лучше, он все равно испытывал отторжение. Да и ее поведение в последнюю встречу – она совершенно не была на себя похожа. Зачем-то послала этот чертов поцелуй, воспользовавшись старым некромажьим способом клеймить врагов.
«Аббатикова, что же ты делаешь? Уподобляешься Зализиной? – перечеркнув предыдущий набросок, Глеб изобразил фуражку. – Мы стояли плечом к плечу, мы сражались вместе, ты видела весь мой путь... Ты знаешь меня. И ты обязана знать, что мне не понравится».
Бейбарсов прикусил карандаш. Фуражка получилась какой-то однобокой, и он начал соображать, как бы превратить ее в ковбойскую шляпу.
«Шапка» и некромагиня – больше он ни на чем не мог сосредоточиться.
«Ты же должна понимать, что... – мысль неожиданно забуксовала, парень отвлекся на вырисовывание клеточек соломенной шляпки. – Ты мне не чужая, но я не потерплю вмешательства в мою жизнь».
Маятник собственных чувств уже порядком надоел Глебу. В конце концов, он не нежная барышня, чтобы так мучиться! Но и решиться встретиться с Аббатиковой, чтобы наконец серьезно поговорить, он не мог. Врать можно кому угодно, только не себе – и он признавал, что просто-напросто боится. Боится, что будет сказано то, чего он не хочет слышать; что некромагиня глупо себя поведет; что он потеряет ее как друга.
«Тьма... – Бейбарсов вырвал лист из тетради и скомкал. – Почему я не могу жить как все нормальные люди? Зачем мне эти навьи, шапки, крогуруши... Либо верните мне силы, либо убирайтесь из моей жизни!»
Вдруг что-то не больно, но ощутимо клюнуло его в макушку. Обернувшись, бывший некромаг обнаружил, что рядом с ним лежит бумажный самолетик с инициалами «ГБ». Сквозняк из открытого окна недвусмысленно намекал о том, откуда этот шедевр оригами явился.
«Третий этаж, – напомнил себе Глеб. – Самолетики так высоко не летают».
Он быстро развернул бумагу. Как и ожидалось, внутри оказалась записка, состоящая всего из нескольких строк: «Если тебе дорога жизнь, приходи через три дня в полночь в Пушкинский парк. Один». Подписи не было, но знакомый детский почерк сразу напомнил о первом послании.
– Что это? – Настя кивнула на листок.
– Любовная записка, – отшутился Бейбарсов. – Все тебе завидуют.
– Я сама себе завидую, – очень тихо прошептала девушка, но бывший некромаг не обратил внимание на ее слова.
Ему дали три дня на раздумья и почти что пообещали сохранить жизнь – прогресс налицо. Хотя сроки могли быть обусловлены и особым положением светил, которое, как известно, влияет на магию – Глеб пообещал себе прийти домой и проверить, не случится ли какой парад планет в ближайшее время. Почему настаивают на одиночестве – куда понятнее: Аббатикова зарекомендовала себя как достаточную угрозу успехам неизвестных супостатов, вот они и пытаются обезопасить себя от ее вмешательства. Разумно, конечно, только не от него зависело хаотичное передвижение некромагини – в этом отправитель записки просчитался. Неужели не прощупал ее, не понял, что она такое? Мысль была очень приятной и обнадеживающей.
Вот только многое отдал бы Бейбарсов, чтобы идти на эту встречу, зная, что за «шапку» от него хотят...
На тетрадном листе появился новый набросок – Аббатикова в винтажной шляпке с вуалью. Кинув взгляд на Настю – не заметила ли? – парень быстро перевернул страницу. Дёмина, впрочем, была занята своим рисунком.
После переклички вся их компания вывалилась в коридор и дружно потекла к выходу. Вика по-прежнему нянчилась со своим кактусом, нежно прижимая его к груди.
– Материнский инстинкт проснулся, – прокомментировала Настя, которая пропустила перепалку во время лекции.
– Тебе все равно не понять, – меланхолично откликнулась Зайка.
Марина и Оля дружно споткнулись. Чтобы Вика спорила с Настей?!
– Эй, не кипятись, – посоветовала Дёмина. – Сама же внакладе останешься.
Крашеная девица пожала плечами и устремилась вперед.
– Обидеть ребенка каждый может, – вздохнула Даша.
Настя смерила ее уничижительным взглядом, но промолчала.
– Ой, я опаздываю! – вдруг спохватилась Надя.
Наскоро перецеловав всех подруг и не забыв клюнуть в щеку и Глеба, она умчалась вслед за Викой.
– Кажется, нам на что-то намекают, – фыркнула Марина, кинув заговорщический взгляд на Настю. – Мы, пожалуй, тоже пойдем, – она потянула за собой Олю.
Даша, сообразив, что осталась одна в компании «милых», почувствовала себя неуютно.
– Ребят, если вы хотите остаться наедине, так и говорите, – пробормотала она.
– О чем ты? – очнулся от своих размышлений Бейбарсов.
– Уже ни о чем. До завтра.
Не дожидаясь ответа, Дара свернула на первом попавшемся повороте.
– И что это было? – недоуменно поинтересовался бывший некромаг.
Вдвоем с Настей они вышли из университета. Глеб двинулся было вниз по улице, но девушка поймала его за руку, притормозив возле автобусной остановки.
– Извини, мне надо с мамой встретиться, – пробормотала Дёмина.
– Ладно, – Бейбарсов кивнул, не особенно вникая в смысл слов.
– Ну, пока тогда?..
Парень, по-прежнему витая где-то в облаках мыслей, потянулся поцеловать Настю в щеку. Он давно привык к этому ритуалу, хотя сначала он и казался ему несколько излишним.
Но в этот раз девушка решила все переиграть. В самый последний момент она резко повернула голову – и губы встретились с губами. Боясь, как бы ее не оттолкнули, Настя прильнула к Глебу, обнимая его за шею. К ее удивлению, почти сразу его руки легли ей на талию, а сам он перехватил инициативу, целуя ее напористо, но как-то механически.
Зацепив козырек кепки, Дёмина хихикнула, разрывая поцелуй, и отступила на шаг. Ее глаза буквально светились счастьем.
– Завтра увидимся, – сказала она немного извиняющим тоном. – Ты отлично целуешься!
Не переставая улыбаться, она запрыгнула в подошедший автобус.
Проводив ее взглядом и дождавшись, когда она отъедет достаточно далеко, чтобы его не видеть, Бейбарсов пожал плечами, словно сам себя спрашивал, а зачем он это сделал. Не найдя ответа, он развернулся и пошел домой.
Жанна лежала спиной на надгробном памятнике и бездумно болтала ногой. Другая на ее месте поостереглась бы вести себя так фривольно, но, во-первых, некромагиня была достаточно маленькой и ловкой, чтобы позволить себе такое, а во-вторых, мертвые на нее никогда не обижались. Уже неделю она каждый день бродила по кладбищам Нижнего Новгорода, выискивая себе подходящих мертвяков – не слишком свежих, но и не совсем древних. Со свежими всегда куча проблем – гонор у них почти как у живых, не осознали еще свое изменившееся состояние, так и норовят совершить какую-нибудь глупость, например, заявиться в свой дом и потребовать немедля предоставить им завтрак. Ну а те, кто умер слишком давно, наоборот не помнят ничего об этой жизни. Их всему надо заново учить, а Аббатикова никогда не считала себя способной наставницей. Она быстрее развеет их прахом по ветру, чем объяснит, почему жрать что попало не надо, а надо слушаться свою хозяйку. Вот и получилось, что всесильная ведьма была вынуждена таскаться по упокоищам, тщательно выбирая себе материал для работы. «Старуха должна мной гордиться, – с усмешкой подумала Жанна. – Столько терпения даже у нее не было». Разумеется, она себе льстила, но некому было указать ей на это.
Той ночью, когда она отчаянно рыдала, казалось, что-то сломалось в девушке, изменило ее навсегда. Боль ушла, как будто ее не было никогда, как будто некромагиня была бездушной машиной. Проснувшись на рассвете, Аббатикова никого не обнаружила рядом, но аккуратно сложенная одежда не давала усомниться: засыпала она не в одиночестве. Да к тому же ночной гость оставил твердую уверенность: любишь – защити, не можешь без него – добейся во что бы то ни стало. Некромаг не знает слова «нет», некромаг – летящая в цель стрела, некромаг никогда не останавливается на полпути.
Жанна рывком села. Воспоминания принесли с собой и ощущение обнимающих ее рук, по телу прокатилась волна мурашек. «Спокойно, – скомандовала себе девушка. – Сначала дело, потом к Глебу...»
– Ну что, Арчи, с добрым утром. Хватит баиньки, пора вставать, – произнесла она вслух, обращаясь к обитателю могилы у себя под ногами.
Мальчик Артур умер около двух десятилетий назад в возрасте пятнадцати лет и как нельзя лучше подходил для уготованной ему роли грубой физической силы.
– Ты все-таки пришла, – раздался за спиной негромкий голос.
Ругнувшись про себя, Аббатикова оборвала канал силы, и начавший было шевелиться покойник снова замер бесформенной кучей костей. Отдача больно ударила в виски.
– Опять ты? – некромагиня обернулась, смерила насмешливым взглядом Диму.
– Это, мне кажется, неудивительно. Я же сам приглашал тебя сюда, – мягко заметил «кладбищенский нахал».
– С каких пор ты распоряжаешься кладбищем как своей квартирой? – Жанна иронически изогнула левую бровь. – Ты местный призрак, что ли?
– Ну, если призраки умеют так... – он как-то незаметно оказался совсем рядом, положил руку на талию некромагини и мягко коснулся губами ее шеи. – То я совсем не против быть им.
– Убе-и ла-ы! – Аббатикова двинула ему локтем в бок.
Дима засмеялся.
– Убе-и! Поаеешь... – некромагиня потянулась к его сердцу щупом силы.
– Ну что ты так волнуешься? – парень выпустил ее из объятий. – Как будто тебе неприятно.
– Неп-ияно, – нахмурилась Жанна.
– Ах, да, у тебя же парень есть... Все еще есть?
– Не ое ело!
– Ладно-ладно, – примирительно поднял руки Дима. – Не раздражайся ты так.
Девушка сердито передернула плечами. Она одновременно злилась и на нахала, который посмел распускать руки (и не только), и на себя. Потому что, в общем-то, он был прав: особого отвращения от его прикосновений она не почувствовала.
– Не сидела бы ты на холодном, кстати, – вдруг сказал парень.
– Заболею и умру? – хмыкнула Аббатикова, но с надгробия все-таки спрыгнула.
– Заболеешь, – абсолютно серьезно кивнул Дима. – Проблемы будут, если решите со своим благоверным детей завести.
– Не решим.
Наверное, в ее тоне было что-то такое, что заставило красноволосого замолчать и не развивать тему. Вместо этого он подошел к памятнику с другой стороны, наклонился, разглядывая фотографию паренька на нем.
– Кажется, я что-то о нем слышал, – заметил Дима. – Прыгнул с моста из-за неразделенной любви, что ли...
– Не выдумывай, – отмахнулась Жанна. – У него был менингит.
«Кладбищенский нахал» удивленно посмотрел на нее. Он наверняка не ожидал от нее такой осведомленности.
– Видела заметку в газете, – поспешно добавила некромагиня. Не могла же она признаться, что причина смерти любого существа на земле не может быть для нее тайной.
– А я надеялся придумать специально для тебя романтичную историю. Ведь умереть от болезни – это так банально...
– Не стоит, – Аббатикова дернула подбородком, чуть поморщившись. – Смерть не может быть привлекательной. Она просто естественное завершение жизни.
«И продолжение существования того, кто умеет пользоваться освобождающейся энергией», – закончила она мысленно.
– Многие народы верили в таинство смерти. Египтяне даже считали, что настоящая жизнь наступит после того, как твои бренные останки упокоятся...
– Современные люди давно перестали верить во всю эту чушь.
– Ты так говоришь «современные люди», словно сама себя таковой не считаешь, – заметил Дима.
Девушка отвернулась. Не объяснять же теперь, что думают по поводу верований Древнего Египта авторы трудов по магии смерти?
– Наверное, ты будешь смеяться, но мне кажется, что рациональное зерно во всей это «чуши», как ты выразилась, все же было, – протянул «кладбищенский нахал». – Если честно, я даже во что-то верю. Например, что существуют такие... Духи, что ли... Или просто создания, которые оберегают людей. Не ангелы-хранители, а что-то вроде берегинь. Что ты об этом думаешь?
– Что тебе надо меньше читать бульварную литературу, – огрызнулась Жанна.
– Нет, я серьезно. У тебя никогда не бывало, чтобы ты шла по улице, а вдруг тебя словно дернули, приказывая остановиться – и секунду спустя на то место, куда ты должна была шагнуть, падает кирпич?
– Нет. Я обычно по сторонам смотрю, так что спасаю себя сама.
– Да не о том! – Дима ударил кулаком в ладонь, досадуя, что никак не может правильно объяснить свою мысль. – Ну смотри. Что ты знаешь о берегинях?
– Что они не существуют.
– А если предположить, что они могут быть?
– Их не может быть.
– А кто тогда спас меня от кирпича?
– Кто-то не слишком разумный. Я бы на его месте так не сделала.
– Да говорю же тебе – мне словно шепнули «стой».
– Это называется интуицией. Человек может почувствовать опасность.
– Я отличу интуицию от чужого вмешательства.
– Может, ты еще и в НЛО веришь?
– Зеленых человечков я видел только на светофоре, – Дима покачнулся с пятки на носок. – В самом слове «берегиня» слышится корень «беречь»...
– А мне там слышится «берег».
– Почему ты так твердо уверена, что их нет?
– Я их не встречала.
– По-твоему, если бы мы не встретились, то и меня бы не существовало?
– Хорошая перспектива, мне нравится.
– Ты так и не ответила на мой вопрос.
– Их было слишком много.
– Что ты думаешь о берегинях? Что ты о них слышала?
Некромагиня вздохнула. Она поняла, что просто так не отделается, значит, придется воскрешать воспоминания детства, когда бабушка рассказывала ей сказки.
– Берегиня – добрый дух, живущий предположительно по берегам рек. К людям относится либо доброжелательно, либо нейтрально. В фольклоре упоминается редко. В какой-то степени схож со славянской русалкой.
– Ну вот же!
– В эти выдумки даже наши суеверные предки верили с трудом.
– Это ничего не доказывает.
– Доказывает. Ты забиваешь голову чушью.
– А если ты их увидишь, ты поверишь?
– Боюсь, я столько не выпью.
– Жанна! – парень схватил ее и встряхнул. – Ну что ты как ежик колючая?
В голове Аббатиковой звякнул тревожный колокольчик. Она совершенно не помнила, чтобы представлялась.
– Откуда ты знаешь мое имя? – она аккуратно высвободилась из его рук, сосредотачиваясь на тот случай, если придется отражать атаку.
– Откуда, откуда... – Дима вздохнул. – Сорока на хвосте принесла. А теперь слушай меня внимательно. Берегини существуют, что бы тебе по этому поводу ни говорили, и я докажу тебе это. И более того: они действительно могут помочь, сберечь, надо только их попросить – какие-то древние запреты, не знаю точно, сами они не вмешиваются, только наблюдают. Обратись к ним! Это куда лучше и действеннее, чем... – он кивнул на надгробие. – Через три дня на рассвете приходи в Пушкинский парк, они в последнее время там танцуют. С зарей появляются и с первыми лучами солнца пропадают, но, думаю, тебе хватит времени, чтобы все рассказать им. В другое время их невозможно увидеть, они очень скрытные и осторожные, как и все древние силы, опасающиеся за свое существование. Они не любят лишь одного: мертвой материи, что не лежит спокойно в могиле, а разгуливает по свету, так что, надеюсь, тебе хватит смекалки додуматься...
– А то ы акой?! – некромагиня попробовала подзеркалить, но наткнулась на чистый белый лист, с которого ее сознание скатывалось как капля воды.
– Друг, – «кладбищенский нахал» снова оказался рядом, чмокнул ее в губы. – Верь мне, Жанна. Обратись к берегиням!
Аббатикова отшатнулась от него, чем тот и воспользовался, быстро ретировавшись. Спустя несколько мгновений только легкий аромат одеколона, оставшийся на волосах и одежде некромагини, напоминал о Диме.
– Тоже мне друг, – проворчала девушка, обращаясь к фотографии Артура. – Арчи, скажи мне, разве бывают друзья, которые постоянно тянутся тебя лапать и целовать?! Нет, разумеется, если Глеб так будет себя вести, то это нормально. А вот нахал, который видит меня второй раз в жизни и знает мое имя... – она вдруг запнулась. – Берегинь каких-то придумал... О них не было ни в учебниках Тибидохса, ни тем более в рассказах старухи. Это же всего лишь выдумки лопухоидов...
Жанна задумчиво поковыряла ногтем памятник. С одной стороны, ей не хотелось доверять незнакомцу с невероятно сильным блоком против подзеркаливания – не какая-то там прилипчивая песенка или дурацкая считалочка, к которым она привыкла во время пребывания на Буяне, а просто глухая стена. Но, с другой, она же ничего не теряет, если прогуляется с утра до парка? Берегини, если и правда там танцуют, ничего не смогут ей сделать – она же некромаг, что ей какие-то духи! Тем более, если выяснится, что кое-что маги об этом мире не знают, это будет хорошим подспорьем...
– Знаешь что, Арчи? – Аббатикова прокусила палец, нарисовала кровью на земле руну подчинения. – Если я тебя позову, ты придешь. И защитишь меня. А пока можешь еще поспать...
Несмотря на восстановившееся хорошее настроение, ее все равно терзала какая-то смутная тревога. Что-то знакомое было в том, как Дима ее обнимал...
Вопрос: Дальше надо?
| 1. Надо. |
|
8 |
(88.89%) |
| 2. Нет. |
|
1 |
(11.11%) |
|
|
|
| Всего: |
9 |
@темы:
from Sabrina to Asya,
my fanfiction,
The winner takes it all
-
-
20.09.2011 в 17:29-
-
20.09.2011 в 19:44-
-
20.09.2011 в 23:04Наверное, все преподы этой направленности похожи.))
глубоко индифферентен - это хоть сейчас в цитатник, это просто-таки про меня и мое отношение к миру
А вообще, все закручивается... Или наоборот? Близится к финалу?
Очень уже хочется прочитать, что будет, когда они оба придут в парк... И совсем не хочется финала, в котором Жанна и Глеб не останутся вместе...
-
-
21.09.2011 в 00:58Предмет слишком древний
это хоть сейчас в цитатник, это просто-таки про меня и мое отношение к миру
Я очень долго искал литературный эквивалент для "глубоко пофигу" )))
Вот кактус жалко. Я такие из школы домой таскал, выхаживал, потом возвращал.
Вау! Да ты гринписовец )))
А вообще, все закручивается... Или наоборот? Близится к финалу?
Я уже не знаю
Очень уже хочется прочитать, что будет, когда они оба придут в парк...
Они придут в разное время
И совсем не хочется финала, в котором Жанна и Глеб не останутся вместе...
Останутся! Это то, что я могу пообещать с уверенностью )
-
-
22.09.2011 в 16:56Нет, я кактусолюб
Глав пять еще будет, наверное.
Можно и больше.) Мне нравится читать и не нравится мысль, что все скоро закончится..
Они придут в разное время
И не встретятся? Обидно...
Останутся!
Ну, уфф! Хоть в этом новость порадовала.)